Пресс-центр

Эльжбета Стефаньска-Лукач отвечает на вопросы пресс-центра об интерпретации Шопена, о пожеланиях конкурсантам и о прочем

- Насколько русские пианисты могут совладать с Шопеном?

- Конечно, русские пианисты могут играть Шопена, и очень прекрасно. Но не все. Конечно, и не все польские пианисты прекрасно играют Шопена. Русские пианисты хорошо играют на рояле – это самое важное. Для меня здесь были исполнения Шопена, которые были очень хорошие – сыгранные с сердцем. Но были и такие, которые были сыграны только технически хорошо. А Шопен – это стиль. Но не только Шопен – стиль; в конкурсе представлено много стилей.

Шопен – это особая специфика стиля. Нужно иметь хороший звук, кантилену, нужно хорошо петь на рояле и играть сердцем. Но к этому всему еще нужен хороший вкус. Самое важное – не уйти в другой стиль. Но когда нет сердца, нет хорошего звука, а только играют пальцы – тогда Шопена не будет. Конечно, на конкурсе некоторые играли Шопена очень хорошо, ладным, прекрасным звуком, но порой загоняя темпы. Шопена нельзя играть «здесь я сыграю красиво, а здесь еще как-то…» У Шопена нет таких контрастов. У Шопена – рассказывание, повествование, с начала и до конца. У него такая драматургия, что постоянно что-то есть (нет таких моментов, что ничего нет, а потом эдакое важное). У него всегда «говорим-говорим-говорим», всегда мечтаем, всегда поэзия.

Это сложнее для молодых, чем текст и просто хорошо играть на рояле. Итак, нужно играть с сердцем, но одновременно и подходить с умом, потому что это всегда стиль элегантный. Это человек абсолютно элегантный! И потому хороший вкус – это самое важное. Но лучше слишком много сказать, чем ничего не сказать. Это самое страшное, когда сердца нет, фразы нет, когда кантилены-мелодии нет, когда звука нет. Но хороший вкус тоже важно для Шопена.

- А как Вы относитесь к rubato?

- Да, rubato очень важно для исполнения Шопена. Только тоже надо контролировать. Rubato – это не другой ритм, а это интерпретация ритма. Rubato – это означает: я скажу еще яснее. Но это не другой ритм. Это очень трудная вещь, но в Шопене это обязательно должно быть. Это как проза, как поэзия. Без дыхания, без rubato Шопена быть не может. Но важно, чтобы rubato было совершенно естественным. Этому трудно научиться.

- А в отношении педали?

- Педаль нужна, но она не должна быть сплошной. Шопен идет от классического стиля. У моей матери (пианистки Галины Черны) педаль была почти постоянно, но она была очень скорой, короткой. И чистой. А не тяжелая нога и много звуков.

Важно, что во времена Шопена рояли были другие. Не было такой страшной педали, как сейчас, педаль была совсем другой – элегантной, чистой.

Я очень люблю старинные инструменты. Вообще можно многому научиться, если знать инструмент, на котором играл сам композитор. Много педали или три форте – это нехорошо, там такое невозможно.

И еще у Шопена есть важное свойство – это гениальная простота. Это самое главное. Это совсем не значит, что без сердца или без чувства, но все-таки это особая простота. Надо изучать польскую культуру того времени, которую Шопен знал, романы, музыку, которую он слушал, это чудесная музыка.

- А Вы сами играете Шопена?

- Да, я играю Шопена, но и играю очень много пред-шопеновской музыки: Мария Шимановска, Огиньский, и еще много-много композиторов. Чтобы знать, что слушал Шопен, когда учился. Знать, какие у композитора были педагоги, какая окружающая культура – это для меня очень важно. Поэтому я играю много пред-шопеновской музыки и потом Шопена.

Но я много играю и старинной музыки. Она для меня любимая. Конечно, Бах, но не только.

- Вы играете на клавесине, клавикорде?

- На клавикорде – нет. Я играю на клавесине и на пианофорте – это инструмент, на котором играл Скарлатти, потом Гайдн, потом Моцарт и еще Бетховен. Это все еще пианофорте, еще та механика. А потом был изобретен современный инструмент, и он тоже сейчас постоянно меняется. Но Бах – это не для рояля, совсем другое, хотя и на рояле можно играть Баха хорошо. Но хорошо, если знать и инструменты его времени тоже.

- Вы не первый раз участвуете в жюри фортепианных конкурсов?

- Нет, что Вы! Я много раз участвовала в работе жюри разных конкурсов – и для детей, и для молодежи, и для взрослых. Дело в том, что в Польше и в Японии проводятся конкурсы имени моей матери, пианистки Галины Черны-Стефаньски. И я очень часто путешествую на эти конкурсы. Поэтому в Польше и в Японии я на конкурсах уже очень много слышала пианистов. Кроме того, я сидела и слушала на нескольких конкурсах старинной музыки: на баховском в Лейпциге, в Будапеште, в Варшаве.

- Значит, Вы можете судить об уровне участников на данном конкурсе?

- Да. В целом они научены играть, они смогут дальше играть.

- В целом они радуют Вас, или иногда Вам тяжело слушать?

- Нет! Меня всегда радуют пианисты, которые выступают. Я привычна, с детства, ведь я родилась «под роялем». Моя семья – все были пианисты, начиная с бабушки-дедушки. И я сама прошла: клавир, рояль, чембало, пианофорте… Я могу слушать целый день, потому что музыка – это прекрасная вещь, это хорошая жизнь; без музыки для меня ничего нет.

- Что бы Вы пожелали пианистам на 2-м туре?

- Я бы пожелала, чтобы они уже не волновались, а только хотели показать все, что есть в музыке. Не себя показать (это придет потом), а подумать, что есть в данном композиторе. Потому что они не всегда хорошо знают стиль. Некоторые знают, а некоторые просто играют всё от начала до конца одинаковым звуком. А рояль должен быть совсем разным у разных композиторов. И еще думаю, что сейчас все происходит слишком быстро: молодые люди не успевают познакомиться со стилем, в то время как уже все могут сыграть. Но со стилем глубоко не знакомы. Стиль – это очень важно для меня. Это зависит еще и от педагогов.

- А кроме стилевого чутья, еще есть какие-то проблемы в интерпретации у пианистов?

- Да, есть. Я хотела бы, чтобы они лучше подумали об орнаментации у Баха, также о динамике и артикуляции у Баха. Тоже самое можно сказать о Гайдне и Моцарте. Надо много думать, в подходе к музыке есть много проблем.

- Спасибо Вам большое за беседу.

- Спасибо большое. Пойду в класс, немного позанимаюсь.

1 июля 2012 г.


Возврат к списку